Ребекка - Страница 60


К оглавлению

60

Он подал мне руку и помог встать.

— Можете ли вы дойти до машины или хотите, чтобы я подъехал сюда?

— Я могу дойти, но предпочитаю остаться здесь и дождаться Максима.

— Максим может задержаться надолго.

Почему он сказал это? Что он имел в виду? Он повел меня к своему маленькому «моррису», открыл дверцу и помог сесть. Сел сам и включил мотор.

— Почему вы думаете, что это продлится еще долго?

— Вы слышали сами, что произошло. После этого судья может снова вернуться к допросу свидетелей.

— Но все уже все сказали, и им нечего больше добавить.

— Трудно сказать, — ответил Фрэнк. — Судья может теперь ставить вопросы несколько иначе. Тэбб испортил все дело, и судья будет теперь рассматривать дело под другим углом зрения.

— Что вы имеете в виду?

— Вы слышали, что сказал Тэбб. Теперь уже никто не верит, что произошел несчастный случай.

— Но Фрэнк, ведь это дико. Незачем им слушать Тэбба. Как можно установить через столь долгий срок, как и отчего появились дыры в дереве. И что они хотят доказать, я не понимаю?

— Не знаю, — ответил Фрэнк.

— Судья будет так долго приставать к Максиму, пока тот не выйдет из себя и не наговорит лишнего. Я знаю, Фрэнк, что Максим не сумеет сдержаться.

Фрэнк молчал и изо всех сил гнал машину. Обычно он был осторожным водителем, и лишь в первый раз я видела его в таком состоянии.

— Вы знаете, Фрэнк, в суде присутствовал тот мужчина, который однажды приезжал к миссис Дэнверс.

— Вы имеете в виду Фэвелла? Я его видел.

— Зачем он явился? Какое право он имел принимать участие в дознании?

— Он был ее кузеном.

— Нехорошо, что он и миссис Дэнверс присутствовали сегодня на суде. Я не доверяю им обоим.

— Правильно.

— Они могут придумать какую-нибудь гадость и сделать все, что вздумается.

Фрэнк снова промолчал.

Его лояльность в отношении Максима была так сильна, что он не хотел говорить о нем даже со мной. Он не знал в точности, что мне известно, так же как и я не знала, о чем догадывается он.

Мы, наконец, подъехали к дому.

— Как вы себя чувствуете теперь? Вы ведь можете пойти лечь в постель.

— Да, возможно, я лягу.

— Я возвращаюсь в Лэнион. Может быть, я еще понадоблюсь Максиму.

Больше он ничего не сказал. Развернул машину и умчался на большой скорости. Возможно, он понадобится Максиму? А может быть, судья захочет вновь допросить Фрэнка? Они могут допросить и миссис Дэнверс о том последнем вечере в жизни Ребекки, когда она стучала к нему в дверь ночью. И Максим выйдет из себя, побелеет от злости и наговорит лишнего.

Я поднялась к себе и легла на кровать, как советовал Фрэнк.

«Я веду расследование на для собственного удовольствия» — вспомнила я голос судьи.

А вдруг Фрэнк вернется в Мандерли один… На ум приходили разные газетные репортажи об арестах, и становилось все страшнее и страшнее.

Если они не дадут Максиму вернуться домой, то и меня не пустят к нему. И я останусь здесь одна, коротая день за днем, в ожидании. А когда-нибудь, когда мне разрешат, наконец, увидеть Максима, он будет бледным и истощенным, как люди, долгое время пролежавшие в больнице. Другие женщины тоже переживали подобные несчастья. Они посылали письма, прошения государственному секретарю, который неизменно отвечал одно и тоже: правосудие должно свершиться. А простой народ, который тоже читает газеты, говорит: «Почему его следует простить? Он ведь убил свою жену, не так ли? И как же быть бедным обиженным женам, если прощать такие преступления мужьям? А мужу следовало, прежде чем убить жену, подумать о наказании, которое его ожидает. Его надо повесить в назидание другим».

О боже, избави меня от таких мыслей. Можно же думать о чем-нибудь другом, например, о миссис ванїХоппер в Америке. Неужели она все еще носит ту маленькую смешную шляпку, совершенно неподходящую для ее огромного лунообразного лица.

Кто-то дотронулся до моей руки. Это был Джаспер. Он последовал за мной из холла, словно угадав, что я нуждаюсь в сочувствии. Джаспер, как и все умные собаки, понял, что в доме неладно.

Вероятно, я заснула, потому что вдруг вскочила, услышав громкий раскат грома. Было уже пять часов. Я спустилась вниз и подошла к окну. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, а небо было сплошь закрыто черными грозовыми тучами.

Появился Роберт и начал закрывать окна.

— Джентльмены еще не вернулись, Роберт?

— Нет еще, мадам. Я думал, что вы в отъезде вместе с ними.

— Нет, я уже давно вернулась.

— Не подать ли вам чай, мадам?

— Нет, нет. Я подожду, пока они не приедут.

— Погода, кажется, наконец, меняется, — Роберт.

— Да.

— Но дождя еще не было. На мою руку упали всего две капли.

В половине шестого снова вошел Роберт.

— Машина подъехала к подъезду, мадам.

— Чья машина?

— Мистера де Винтера.

— И он ведет ее сам?

— Да, мадам.

Я хотела встать, но ноги, как будто набитые соломой, не держали. В горле пересохло.

Через минуту вошел Максим. Он выглядел очень усталым, постаревшим, появились складки у рта, которых раньше не было.

— Все закончилось, — произнес он.

Я все еще не могла говорить и не могла двинуться с места.

— Самоубийство, причины которого установить не представляется возможным.

Я села на диван. Самоубийство? Но где же мотивы?

— Видимо, они считают, что мотивы не обязательны. Судья все время приставал ко мне с вопросом, не было ли у Ребекки денежных затруднений. Денежные затруднения, ха-ха!

Он подошел к окну. Начинался дождь, слава богу, наконец-то начинался дождь.

— Что случилось? Что говорит судья? Почему это продолжалось так долго?

60